Честно говоря, Сэт даже и не обратил внимания на человека, пытающегося с ним заговорить. Слышал его голос, но совершенно не вслушивался в слова. Несколько раз моргнул, сделал глубокий вздох и закрыл глаза.
А теперь пора бы вспомнить, что произошло.
В ушах гудело, правое плечо дико чесалось, однако добраться до него из-за кучи накрученных бинтов было невозможно.
Ну и влип же я, - проговорил юноша вполголоса, явно не обращаясь к Ричмену.
Всё началось буквально тривиально. После долго рабочего дня - простите, ночи - Сэт, как обычно, отправился в парк. Все уважающие себя люди, в том числе и копы, в то прекрасное утро отдыхали на дачи с семьями, пили чай или что покрепче, веселились. Словом, просто так никто не будет до молодого Уиллоу докапываться. А ведь были прецеденты, особенно на праздники. До жут боятся ведь всяких террористов, поэтому, когда видят какую-то странную личность на скамейке ранним утром, укутанную в непонятные одежды (у дешевых курток есть такое свойство, весьма неприятное: превращаться, после парочки месяцев, в страшное оборванное тряпье), сразу ж поднимают панику. На террориста, спасибо хоть на том, Сэт Джон Уайт не похож, спасибо и за это. Огромные карие глаза, до жути бледная кожа, весьма миловидная, хоть и чуть помятая, улыбка. Но издалека-то не разберёшь! Вот и начинают, копы, расспрашивать, документы, прочие неприятные интимные вопросы... Приходится даже сбегать от них (что, собственно, не всегда так уж и трудно).
День Независимости - замечательный праздник. Правда, магазины все закрыты, полакомиться затерявшимся яблоком или стащить шоколадку не получится, зато спокойно можно будет прогуляться по городу, поглазеть на витрины, а не ловить на себе подозрительные взгляды продавьцов и охранников.
В общем, день намечался быть просто замечательным. Только вот Сэт был слегка сонным. И заторможенным, как и каждое утро. На дороге никого не было (паренёк дважды посмотрел направо-налево), можно было вальяжно, не торопясь, переходить на зелёный свет. И поглядывать на огромный разноцветный экран, "вываливающийся" с ближайшей многоэтажки. Или нельзя. Скорее, наверное, нельзя. Зато урок на будущее.
Сэт заметил машину, стремительно надвигающуюся на него, но отреагировать не успел (можно, было, правда, отклониться, но, в таком случае, молодой Уиллоу рисковал бы просто остаться без ног). Только вот удара он не почувствовал. Да, где-то с правой стороны, особенно у плеча, появилась какая-то тупая боль, неприятно-скользкая и томительно-устрашающая. Такая боль, которой вовсе и не было на момент удара, но которая всё-таки присутствовала в сознании.
Паренёк сразу же, кажется, и отключился. Хоть и успел осознать, как его тело, непроизвольно, вдруг покрылось жестко алмазной оболочкой.
Теперь, отлеживаясь на кровати, забинтованный, с закрытыми глазами, проматывая все события у себя в голове, Сэт целиком и полностью осознавал, что покрылся своим алмазным "щитом" ещё до удара. За секунду до удара. Или за пол секунды. Или ещё быстрее. Никто ведь не заметил, верно? И, если бы заметили, молодой Уиллоу явно бы не находился сейчас в больнице.
А больницы он не любил. Никогда, правда, не посчастливилось побывать там, но, по описанием отца (а также по собирательному образу, предоставляемому телевидением) уже ненавидел это место.
Сэт попробовал пошевелить плечом - не удавалось. Повернуть голову - хоть что-то работает. И тут обнаружил Ричмена.
Мужчина, лет сорока, самоуверенный, хоть костюмчик и липовато смотрелся на фоне бледно-белых стен.
Паренёк несколько раз моргнул. Кажется, когда он пару раз приходил в себя за последние несколько часов, очертания этого мужчины проступали сквозь затуманенное сознание.
- Вы помогли мне? - Сэт даже сделал попытку привстать, но, поморщившись, обратно облокотился на хорошо взбитую подушку. - Или вы меня сбили? Дурной вопрос. Ну, он ответит, скажем, да. И что дальше? Спасибо надо б сказать, пока что не в гробу, что и радует. Эх! Да что б всех... ! То есть, вам, эх, как там, спасибо.
Вторая попытка привстать увенчалась успехом. Джон хоть и не чувствовал боли, но сознание безудержно напоминала, что она должна быть и обязательно проявится, столь лишь обождать пару часов.
- То есть, думаю, эх, это я сам, ведь, виноват, да? Верно?
Паренёк потупил глаза, качая головой. Его взгляд быстро пробежал по комнате, где он находился. Где-то справа была белая дверь, у окна стоял белый столик с каким-то препаратами. Рядом с его кроватью - белый стул. И, наверняка, сие бы ударило по самолюбию, Ричмена, узнай он, что паренька гораздо больше интересовало то место, где он сейчас находился, чем сам миллиардер.
- Мы сейчас... в больнице, эх, так, да? Звучит глупо. А где же ещё? Погоди, а лицо мужчины мне знакомо... Хотя, нет, не может быть, просто ударился слишком сильно, эх, да. Надо бы в ближайший вечер раздобыть себе хоть какие продукты. Простите, сэр, а вы.. эдак, да, ну...
Закончить свою мысль (если таковая и была) Сэту не удалось: в комнату вошла весьма миловидная медсестра, блондинка . Огромными (НЕ солнечными) очками с небольшим подносом с едой (какая-то зелёная жижа, стакан молока и розовый замороженный лёд).
Войдя в палату, она на секунду остановилась, замерла, будто увидев перед собой то ли будду, то ли Бреда Питта без крашеных волос, миловидно улыбнулась, стукнув ножкой, прежде чем направиться к кровати молодого Уайта.
- Добрый день, мистер Гудчаилд... - Сэт бы поспорил, что её щеки наполнились румянцем, однако профессионализм взял верх, и медсестра тут же занялась своим пациентом.
Смерила температуру, взяла кровь из вены, а также осведомилась, как себя чувствует Биббер [сий момент стоило запечатлеть на камеру], впрочем, не получив более внятного ответа, чем "эх, да, ну, так, эх, верно?"
- Превосходно, - машинально ответила девушка. - Значит, поправляетесь. Ничего сверхъестественного не случилось, уверяю вас. Через полчаса зайдёт доктор, он расскажет о последствиях и всё такое... Не стоит волноваться.
- Я и не волнуюсь.
- Вот и славно. И теперь, думаю, вам неплохо было б перекусить.
- Нет, спасибо.
Девушка нахмурилась, удивленно посмотрев на Ричмена.
- Как это - нет? Доктор...
- Я всё равно не смогу это оплатить.
